Содержание
Перейти к:
Гипертриглицеридемии — современное состояние вопроса. Часть II: первичные и вторичные гипертриглицеридемии, возможности терапии
https://doi.org/10.15829/1560-4071-2025-6240
EDN: SGIPEH
Аннотация
Гипертриглицеридемии представляют собой гетерогенную группу патологий, отличающихся по механизмам повышения богатых триглицеридами липопротеидов, составу липопротеидов и рискам, с ними ассоциированным. В данной обзорной статье представлена информация о спектре и патогенезе различных форм первичных и вторичных гипертриглицеридемий, описаны современные возможности генетической диагностики, медикаментозной и немедикаментозной коррекции.
Ключевые слова
гипертриглицеридемии,
богатые триглицеридами липопротеиды,
первичные гипертриглицеридемии,
вторичные гипертриглицеридемии,
генетическая диагностика,
лечение
Для цитирования:
Семенкин А.А., Мешков А.Н., Ежов М.В. Гипертриглицеридемии — современное состояние вопроса. Часть II: первичные и вторичные гипертриглицеридемии, возможности терапии. Российский кардиологический журнал. 2025;30(2):6240. https://doi.org/10.15829/1560-4071-2025-6240. EDN: SGIPEH
For citation:
Semenkin A.A., Meshkov A.N., Yezhov M.V. Hypertriglyceridemia — current status of the problem. Part II: primary and secondary hypertriglyceridemias, treatment options. Russian Journal of Cardiology. 2025;30(2):6240. (In Russ.) https://doi.org/10.15829/1560-4071-2025-6240. EDN: SGIPEH
Гипертриглицеридемии (ГТГ) связаны с повышенным риском сердечно-сосудистой патологии и риском острого и хронического панкреатита [1][2]. Повышение уровня триглицеридов (ТГ) в крови в отличие от холестерина липопротеидов низкой плотности (ЛНП) является следствием вариабельного избытка различных богатых триглицеридами липопротеидов (БТГЛП), таких как хиломикроны, липопротеиды очень низкой плотности (ЛОНП), липопротеиды промежуточной плотности (ЛПП), ремнанты хиломикронов и ЛОНП, отличающихся по размеру, содержанию холестерина и ТГ, способности проникать в сосудистую стенку и влиять на реологию крови [1]. Различие в рисках, патогенезе и составе липопротеидов при ГТГ обусловливает определенные сложности в унификации подходов к их коррекции.
Целью обзора является дать современное представление о спектре и патогенетических особенностях первичных и вторичных ГТГ и возможностях и перспективах медикаментозной и немедикаментозной терапии.
Первичные ГТГ
Исходя из патогенеза липидных нарушений и вовлеченных генов, первичные ГТГ можно условно разделить на 3 типа: обусловленные отсутствием или снижением активности липопротеин липазы (ЛПЛ) — семейная хиломикронемия (СХ) (I тип по Фридериксону), многофакторная хиломикронемия (МХ) (V тип по Фридериксону), семейная ГТГ (СГТГ) (IV тип по Фридериксону); обусловленную комбинированным дефектом генов, отвечающих за активность ЛПЛ и метаболизм ЛНП, — семейная комбинированная гиперлипидемия (СКГЛ) (IIb тип по Фридериксону); обусловленные нарушением элиминации ремнантов хиломикронов и ЛОНП из кровотока — семейная дисбеталипопротеинемия (СДБЛ) (III тип по Фридериксону) и дефицит печеночной липазы (ДПЛ) (III тип по Фридериксону) [3-10].
Изменения активности ЛПЛ могут быть вызваны биаллельными патогенными вариантами канонических генов, кодирующих белки, участвующие в липолитическом процессе, сборке и транспорте ЛПЛ (LPL, APOCII, APOAV, GPIHBP1, LMF1), определяющими аутосомно-рецессивный тип наследования (СХ); редкими гетерозиготными вариантами с большим эффектом в генах LPL, APOCII, APOB, GCKR, APOAV, LMF1, GPIHBP1 и CREBH1 и многочисленными вариантами с малым эффектом в большом числе различных генов (МХ, СГТГ, СКГЛ) [4-7][11].
Различная степень снижения активности ЛПЛ может приводить к значительному повышению в крови хиломикронов (полное или практически полное отсутствие активности, характерное для СХ), хиломикронов и ЛОНП (значительное снижение активности, характерное для МХ) или ЛОНП (умеренное снижение, характерное для СГТГ и СКГЛ) [7][12][13].
ГТГ, связанные со снижением активности ЛПЛ (за исключением СХ), чаще манифестируют во взрослом возрасте, и во многом провоцируются наличием вторичных факторов, повышающих уровни БТГЛП в крови, таких как диета богатая жирами и простыми углеводами, снижение физической активности, ожирение, метаболический синдром (МС), избыток алкоголя, неконтролируемый диабет и др. [7][14][15]. Клинические проявления, включающие абдоминальные боли, тошноту, рвоту, психические и когнитивные нарушения, ксантомы, ретинальную липемию, гепатоспленомегалию, характерны для стойкого экстремального повышения БТГЛП, в основном хиломикронов [12][16][17].
Риски этих ГТГ (сердечно-сосудистая патология, острый панкреатит) зависят от спектра и уровня липопротеидов крови. Так, при СХ и МХ, характеризующихся тяжелой и экстремальной ГТГ, преобладает риск острого и хронического панкреатита [16]. В свою очередь, существенная роль вторичных факторов в реализации генетической предрасположенности и повышение ЛОНП при МХ и СГТГ в определенной мере повышает риск атеросклеротических сердечно-сосудистых заболеваний [7][14][18]. И, наконец, сочетание вторичных факторов с ГТГ и повышением ЛНП при СКГЛ приводит к значительному повышению сердечно-сосудистого риска (ССР), сравнимому с семейной гиперхолестеринемией [18][19].
Механизмы развития ГТГ, связанных с нарушением элиминации ремнантных частиц, различаются. Развитие СДБЛ обусловлено наличием особых вариантов в гене APOE. Имеется три основных аллеля гена APOE (ε2, ε3 и ε4) [20]. Примерно в 90% случаев СДБЛ связана с ε2ε2 генотипом, встречаемость которого в популяции составляет 0,6-0,8% [9][21][22]. В остальных случаях она может быть обусловлена наличием редкого патогенного варианта APOE и имеет аутосомно-доминантный тип наследования [3]. Изоформа аполипопротеина E (апоE) ε2 обладает сниженной способностью связываться с рецептором ЛНП (<2% в сравнении с апоE ε3) и с гепарансульфат протеогликанами (~60% в сравнении с апоE ε3), приводя к нарушению клиренса ремнантов через рецептор ЛНП и гепарансульфат протеогликаны [23][24]. При СДБЛ ЛНП обычно снижаются либо вообще не определяются [25]. При соответствующем генотипе СДБЛ развивается примерно у 10-36% носителей и ассоциируется с наличием вторичных факторов, которые повышают продукцию ЛОНП и ремнантных частиц и нарушают их клиренс (ожирение, МС, инсулинорезистентность, беременность, полиморфизм генов других белков, отвечающих за липолиз, старший возраст, менопауза) [21][25-29].
ДПЛ описан лишь у нескольких семей в мире, в связи с чем патогенез липидных нарушений точно не изучен [10][30][31]. Накопление в крови ремнантных частиц при данной патологии может быть связано с нарушением их конверсии в ЛПП и ЛНП, либо рецептор-опосредованной элиминации [32][33].
Клиническим проявлением при СДБЛ и ДПЛ могут быть внешние признаки, такие как туберозные, тубероэруптивные, эруптивные ксантомы, однако патогномоничным признаком является пальмарная ксантома (ксантома ладонных линий), которая при СДБЛ встречается примерно в 20% случаев [31][34]. СДБЛ и ДПЛ ассоциируются с высоким коронарным риском, а СДБЛ дополнительно с риском периферического атеросклероза [31][35]. Риск сердечно-сосудистых событий при СДБЛ сравним с таковым, а риск симптомного атеросклероза сосудов нижних конечностей почти в 4 раза выше, чем при семейной гиперхолестеринемии [35]. При обеих патологиях описаны случаи острого панкреатита, связанные со значительно повышенным уровнем ТГ [28][30].
Суммарно основные характеристики генетически опосредованных ГТГ представлены в таблице 1 [4][7][10][13][14][16][17][19][21][22][30][31][36-41].
Таблица 1
Основные характеристики первичных ГТГ
Тип | Название | Частота | Степень повышения ТГ | Риск ИБС | Риск панкреатита | Гены |
I | СХ | 1:1000000 | экстремальная | ? | +++ | LPL, APOCII, APOAV, LMF1, GPIHBP1 |
IIb | СКГЛ | 1:100-200; 1:8-9 у лиц с ранней ИБС | умеренная | +++ | +/- | ПГ |
III | СДБЛ | 1:125-500; 1:29-1:37 у лиц с ранней ИБС | умеренная-тяжелая-экстремальная | +++ | + | APOЕ |
III | ДПЛ | единичные случаи | умеренная-тяжелая-экстремальная | +++ | + | HL |
IV | СГТГ | 1:10-20 | умеренная-тяжелая | + | + | ПГ |
V | МХ | 1:600 | тяжелая-экстремальная | + | +++ | ПГ |
Сокращения: ИБС — ишемическая болезнь сердца, ДПЛ — дефицит печеночной липазы, МХ — многофакторная хиломикронемия, ПГ — полигенный тип наследования, СДБЛ — семейная дисбеталипопротеинемия, СГТГ — семейная гипертриглицеридемия, СКГЛ — семейная комбинированная гиперлипидемия, СХ — семейная хиломикронемия, ТГ — триглицериды, LPL — ген липопротеин липазы, APOAV — ген аполипопротеина A5, APOCII — ген аполипопротеина C2, APOЕ — ген аполипопротеина Е, GPIHBP1 — ген гликозилфосфатидилинозитол-прикрепленного белка, связываюшего ЛВП 1, LMF1 — ген фактора созревания ЛПЛ 1, HL — ген печеночной липазы.
Генетическая диагностика первичных ГТГ
Генетическая диагностика при нарушениях липидного обмена в настоящее время обычно проводится с применением таргетного, экзомного или полногеномного секвенирования методом NGS с последующим анализом генов, связанных с моногенными формами дислипидемий [42]. Также возможно определение значений шкал полигенного генетического риска, для оценки вклада полигенного компонента в развитие дислипидемий [43].
Генетическая диагностика позволяет установить молекулярную природу ГТГ и выделить СХ, МХ и СДБЛ [5]. В 2020г эксперты the National Lipid Association рекомендовали проведение генетической диагностики у пациентов с выраженной ГТГ только при подозрении на наличие СХ [44]. Однако результаты, полученные в этой области за последние несколько лет, позволяют сформулировать дополнительные показания: оценка риска развития панкреатита и ИБС. Так, в исследовании D'Erasmo L, et al. при анализе генетических данных риск развития острого панкреатита был в 5,1 раза выше у лиц с СХ, чем у лиц с МХ [45]. В свою очередь, Guay SP, et al. показали, что пациенты с МХ при сочетании редкого патогенного варианта и высокого значения шкал полигенного генетического риска имели максимальный риск острого панкреатита (в 11,9 раз выше), эквивалентный риску у лиц с СХ [46]. Как приводилось выше, больные СДБЛ имеют значительно повышенный ССР, а часть из них могут иметь уровни ТГ >10 ммоль/л, и их следует выделять из когорты лиц с СХ и МХ [17][35][37][47].
Определенные с помощью генетической диагностики лица с очень высоким риском острого панкреатита или с очень высоким ССР могут нуждаться в различных медикаментозных подходах к лечению ГТГ.
Липодистрофии
Липодистрофии являются редкой патологией, проявляющейся частичной либо генерализованной потерей жировой ткани вследствие ее неспособности накапливать жир, и могут быть первичными (генетически опосредованными) либо приобретенными [48-50]. Распространенность липодистрофий составляет 1,3-4,7 случаев на миллион [51]. Семейные формы липодистрофий и приобретенная генерализованная форма, реже приобретенная частичная форма, сопровождаются выраженными метаболическими нарушениями, включая инсулинорезистентность, сахарный диабет (СД), ГТГ, низкий уровень липопротеидов высокой плотности (ЛВП), жировую болезнь печени [49][52]. Уровни ТГ у отдельных пациентов могут достигать экстремальных значений с хиломикронемией, характерными внешними проявлениями (туберозные, эруптивные ксантомы, ксантомы ладонных линий, ретинальная липемия) и высоким риском развития острого панкреатита [49][53][54]. Роль липодистрофий в развитии атеросклеротических заболеваний изучена недостаточно в связи с редкой встречаемостью данной патологии, однако наличие дислипидемии, СД и имеющиеся в литературе описания клинических случаев позволяют предполагать, что у отдельных пациентов ССР может быть значительно повышенным [49, 55]. Несмотря на то, что при семейных липодистрофиях имеются нарушения липидного обмена, их, скорее, можно отнести к вторичным формам дислипидемий, т. к. первичный генетический дефект заключается в нарушении метаболизма жировой ткани.
Вторичные ГТГ
Ряд поведенческих особенностей, заболеваний, метаболических нарушений, лекарственных препаратов может приводить к вариабельному повышению уровня ТГ в крови. Причины вторичных ГТГ представлены в таблице 2 [56].
Различная выраженность ГТГ при воздействии одинаковых вторичных факторов может свидетельствовать о влиянии генетических особенностей пациента на вероятность развития и степень липидных нарушений. Более того, вторичные факторы могут способствовать реализации генетических дефектов характерных для семейных ГТГ (СГТГ, МХ, СКГЛ, СДБЛ), что было описано выше.
Таблица 2
Причины вторичных ГТГ
Заболевания | cахарный диабет 2 типа, ХБП, нефротический синдром, липодистрофии, неконтролируемый гипотиреоз, синдром Кушинга, болезни накопления гликогена, острый гепатит, ревматоидный артрит, псориаз, СКВ, миеломная болезнь, сепсис |
Питание/образ жизни | избыточное потребление алкоголя, избыток жиров, сахара или продуктов с высоким гликемическим индексом, малоподвижный образ жизни, парентеральное питание эмульгированными жирами |
Метаболические нарушения | избыточная масса тела и ожирение, метаболический синдром/инсулинорезистентность, прибавка веса после похудения, беременность (особенно третий триместр) |
Препараты для анестезии | пропофол |
Кардиологические препараты | бета-блокаторы, тиазидные диуретики, секвестранты желчных кислот |
Препараты в эндокринологии | глюкокортикоиды, анаболические стероиды, пероральные эстрогены (ралоксифен, тамоксифен, кломифена цитрат, эстрадиол, этинил эстрадиол, конъюгированные эстрогены) |
Дерматологические препараты | ретиноиды |
Препараты при инфекциях | антиретровирусные препараты при ВИЧ |
Препараты в онкологии | L-аспарагиназа, бексаротин, циклофосфомид |
Препараты в психиатрии | атипичные антипсихотики (оланзапин, миртазапин, клозапин), тетрациклические антидепрессанты |
Иммунодепрессанты | такролимус, сиролимус, циклоспорин, интерфероны |
Сокращения: ВИЧ — вирус иммунодефицита человека, СКВ — системная красная волчанка, ХБП — хроническая болезнь почек.
Дислипидемия при инсулинорезистентности
Инсулинорезистентность — один из наиболее частых механизмов формирования ГТГ. Многие вторичные факторы могут приводить к ее развитию (малоподвижный образ жизни, абдоминальное ожирение, синдром Кушинга, липодистрофии, беременность, кортикостероиды, бета-блокаторы, тиазидные диуретики, оральные контрацептивы, атипичные антипсихотики, тетрациклические антидепрессанты, ингибиторы протеаз, нуклеозидные ингибиторы обратной транскриптазы и др.), либо являются ее следствием (МС, СД 2 типа) [48][57-62]. Масштабы проблемы можно оценить, учитывая, что 6,28% населения планеты страдают СД 2 типа, 12,5-31,4% (в зависимости от определения) имеют МС, 45,1% — абдоминальное ожирение [63][64].
В таблице 3 показана роль инсулина в метаболизме БТГЛП и инсулинорезистентности в развитии ГТГ. В условиях инсулинорезистентности увеличивается количество субстрата для синтеза ТГ в печени за счет липолиза ТГ в адипоцитах под действием гормон-чувствительной липазы с повышенным поступлением в кровоток свободных жирных кислот и последующим захватом их печенью; увеличения поступления ТГ ремнантов хиломикронов в связи с увеличением продукции хиломикронов в кишечнике и ремнантов ЛОНП; de novo синтеза свободных жирных кислот в гепатоцитах [65-67]. Избыток субстрата с одновременным снижением деградации аполипопротеина B (апоB) и повышением уровня микросомального белка транспортера ТГ (MTTP) приводит к повышенному образованию и секреции в кровоток крупных ЛОНП 1 [68]. Сходные механизмы реализуются и в кишечнике, приводя к постпрандиальной гиперхиломикронемии [69-71]. Снижение активности ЛПЛ и повышение продукции ее ингибитора — аполипопротеина C3 (апоC3) ведет к нарушению катаболизма БТГЛП [72]. Наличие в крови большого количества крупных БТГЛП приводит к формированию атерогенного липидного фенотипа, характеризующегося повышением уровня ТГ в сочетании с низким уровнем ЛВП и накоплением ЛНП с измененой структурой (мелких плотных ЛНП) [73]. В исследовании FIELD у пациентов с СД 2 типа повышенный уровень ТГ выявлялся в 52% случаев и сочетался с низким уровнем холестерина ЛВП в 38% случаев [74].
Таблица 3
Роль инсулина в метаболизме БТГЛП и инсулинорезистентности в развитии ГТГ [адаптировано из 66, 69, 71, 72]
Метаболические механизмы | Инсулин | ИР | Последствия ИР |
Активность ГЧЛ и поступление СЖК в печень и кишечник | ↓ | ↑ | повышение секреции ЛОНП и хиломикронов |
de novo липогенез в печени и кишечнике | ↑ | ↑ | увеличение размера ЛОНП и секреции хиломикронов |
Внутриклеточная деградация аpoB | ↑ | ↓ | повышение секреции ЛОНП и хиломикронов |
Уровень микросомального белка транспортера триглицеридов | ↓ | ↑ | стимуляция сборки ЛОНП и хиломикронов |
Активность липопротеинлипазы | ↑ | ↓ | снижение катаболизма ЛОНП и хиломикронов |
Синтез апоC3 | ↓ | ↑ | снижение катаболизма ЛОНП и хиломикронов |
Сокращения: ГЧЛ — гормон-чувствительная липаза, ИР — инсулинорезистентность, ЛОНП — липопротеиды очень низкой плотности, СЖК — свободные жирные кислоты.
Терапевтические аспекты
На сегодняшний день очевидно, что повышение в крови БТГЛП, таких как ЛОНП, ЛПП, ремнанты хиломикронов и ЛОНП, увеличивает риск атеросклероз-ассоциированных заболеваний [1]. Стандартная гиполипидемическая терапия, направленная на снижение холестерина ЛНП, в малой степени влияет на метаболизм БТГЛП, и на ССР с ними связанные, о чем свидетельствуют результаты исследований, подтверждающих наличие повышенного резидуального риска у пациентов на эффективной липидснижающей терапии при сохраняющейся ГТГ [75][76]. Данные крупного метаанализа демонстрируют, что снижение ТГ независимо от холестерина ЛНП ведет к дополнительному снижению ССР [77]. Еще одним важным аспектом является значительно повышенный риск острого и хронического панкреатита при тяжелых и экстремальных ГТГ при отсутствии или невысоком ССР, для снижения которого ЛНП ориентированные стратегии лечения неэффективны [78].
Проблема выработки универсального подхода к коррекции ГТГ осложняется тем, что они представляют собой разнородную группу патологий, различающихся по патогенезу, спектру провоцирующих факторов, составу липопротеидов, уровню ТГ и степени риска панкреатита или атеросклероз-ассоциированных заболеваний.
Учитывая существенную роль вторичных факторов в развитии ГТГ, коррекция образа жизни и устранение не поведенческих причин является важным, а в случае СХ — основным, инструментом для снижения БТГЛП. Мероприятия, представленные экспертами Американского колледжа кардиологии, включающие ограничение потребления жиров, легко усваиваемых углеводов, алкоголя, повышение физической активности и снижение массы тела (табл. 4), позволяют снизить уровень ТГ крови более чем на 70% [56].
Для медикаментозной коррекции ГТГ на сегодняшний день в Российской Федерации доступны фибраты — фенофибрат, препарат омега-3 полиненасыщенных жирных кислот (Омега-3 ПНЖК) — Омакор и статины.
Таблица 4
Немедикаментозная терапия ГТГ
Вмешательство | Умеренная | Тяжелая | Экстремальная |
Легко усваиваемые углеводы (% калорий) | <6% | <5% | исключить |
Жиры (% калорий) | 30-35% | 20-25% | 10-15% |
Алкоголь | ограничить | исключить | исключить |
Аэробные нагрузки | как минимум 150 мин в нед. умеренной интенсивности или 75 мин в нед. интенсивных аэробных физических нагрузок | ||
Снижение массы тела | снижение массы тела на 5-10% для всех пациентов | ||
Фибраты
Фибраты — производные фиброевой кислоты модифицируют экспрессию ключевых генов, отвечающих за метаболизм липидов, активируя ядерные рецепторы PPARα. Суммарно эти изменения заключаются в снижении синтеза ЛОНП в печени, ускорении делипидации БТГЛП с их конверсией в ремнантные частицы, ЛПП и ЛНП и последующим удалением из кровотока, улучшении выведения избытка холестерина из макрофагов и периферических тканей и ускорение его печеночной элиминации за счет повышения количества и улучшения функции ЛВП, уменьшении атерогенности ЛНП за счет увеличения их размера и облегчения элиминации из кровотока [79-81].
Фибраты могут снижать уровень ТГ на 30-50% [82]. Ранние исследования с монотерапией фибратами продемонстрировали значимое снижение сердечно-сосудистых конечных точек [83][84]. Исследования по комбинированной терапии фибратами и статинами показали противоречивые результаты. Субанализ исследования ACCORD у пациентов с СД и ТГ >2,3 ммоль/л, данные когортного исследования в общей популяции, проведенного в Корее, включившего >500 тыс. участников с уровнями ТГ >1,7 ммоль/л, и его субисследований у лиц с МС и СД показали, что комбинированная терапия фенофибратом и статином снижает риск развития сердечно-сосудистых осложнений [85-88]. С другой стороны, добавление пемафибрата к терапии статином в исследовании PROMINENT у пациентов с СД и ГТГ не привело к снижению первичных сердечно-сосудистых точек [89]. Кроме того, при терапии пемафибратом в этом исследовании в отличие от терапии фенофибратом в исследовании ACCORD было выявлено повышение холестерина ЛНП, а также уровня апоB, что, по-видимому, и определило его результат [85][89]. Приведенные данные позволяют предполагать, что фибраты могут различаться по влиянию на липиды крови и сердечно-сосудистый прогноз и, по крайней мере, фенофибрат может быть использован в дополнение к терапии статинами у лиц с высоким уровнем ТГ.
Имеется мнение экспертов Международного общества по атеросклерозу и Американского колледжа кардиологии, что использование фибратов обосновано у лиц с тяжелой и экстремальной ГТГ для снижения риска панкреатита 1 [56].
Омега-3 ПНЖК
Механизмы эффекта Омега-3 ПНЖК по снижению ТГ связывают с повышением экспрессии ЛПЛ, снижением экспрессии ее ингибитора апоС3, de novo синтеза свободных жирных кислот в печени и повышением деградации апоB, что ведет к уменьшению продукции ЛОНП, обеднению их ТГ и ускорению делипидации БТГЛП с конверсией в ремнантные частицы, ЛПП и ЛНП [90][91]. Препараты Омега-3 ПНЖК могут содержать различные пропорции докозагексаеновой (ДГК) и эйкозапентаеновой (ЭПК) кислот. Единственный препарат Омега-3 ПНЖК в нашей стране — Омакор содержит в своем составе ЭПК и ДГК в соотношении 1,2/1. Независимо от состава эти препараты снижают ТГ на 20-50% [82].
Исследование REDUCE-IT продемонстрировало, что добавление ЭПК в дозе 4 г в день к терапии статинами у пациентов с уровнями ТГ 1,7-5,6 ммоль/л и высоким ССР достоверно снижает вероятность неблагоприятных исходов [92]. Последующие метаанализы, включившие исследования с комбинацией ЭПК и ДГК, подтвердили дополнительную эффективность больших доз Омега-3 ПНЖК в сочетании с терапией статинами в профилактике сердечно-сосудистых осложнений [93][94]. Комбинация препарата Омега-3 ПНЖК (ЭПК и ДГК) в дозе 4 г в день и фенофибрата у лиц с тяжелой и экстремальной ГТГ позволяет снизить уровень ТГ до 70%, что обосновывает использование подобной терапии у данной категории пациентов для снижения риска панкреатита [95].
Статины
Точные механизмы влияния статинов на уровень ТГ до конца не изучены и связаны со снижением секреции ЛОНП и ускорением элиминации продуктов их делипидации [96][97].
Прямые исследования по использованию статинов для коррекции ГТГ отсутствуют. Было отмечено, что назначение статинов дополнительно к основному эффекту ведет к снижению уровня ТГ в пределах 10-30%, и что в отдельных исследованиях эффективность статинов по снижению риска сердечно-сосудистых осложнений выше у пациентов с высокими уровнями ТГ [82]. Приведенные данные свидетельствуют в пользу того, что терапия статинами может скорректировать риски ГТГ у пациентов с невысоким уровнем ТГ при условии достижения их целевых значений.
Новые направления в медикаментозной терапии ГТГ
В последнее время широко изучаются таргетные препараты, целью которых являются ингибиторы ЛПЛ — апоC3 и ангиопоэтин подобные протеины (ANGPTL) [98][99]. Так, антисмысловой нуклеотид, направленный против матричной РНК апоC3, воланесорсен продемонстрировал способность снижать уровни ТГ >70% у пациентов с тяжелой и экстремальной ГТГ (СХ и МХ) и в 10 раз риск острого панкреатита, и был одобрен в Европейском союзе и Великобритании, однако подобная терапия сопровождалась значительно повышенным риском тромбоцитопении, что привело к отказу от применения препарата в США [99]. В свою очередь, эвинакумаб — моноклональное антитело к ANGPTL3, значительно снижал холестерин ЛНП у лиц с гомозиготной семейной гиперхолестеринемией на максимальной липидснижающей терапии на 49%, и был одобрен FDA как орфанный препарат при данной патологии, и ТГ у лиц с МХ (на 60-80%), но не с СХ, что делает перспективным его применение при тяжелых ГТГ, но на сегодняшний день исследования с ним в этом направлении приостановлены [99]. В ближайшие годы ожидаются результаты продолжающихся исследований 1, 2, 3 фазы с таргетными препаратами, которые, можно надеяться, позволят ответить на вопрос о перспективности этого направления.
Заключение
Генетические нарушения метаболизма БТГЛП и вторичные факторы ведут к формированию различных по патогенезу, уровню и составу липопротеидов дислипидемий. Соответственно, ГТГ представляют собой разнородную группу патологий, отличающихся не только по спектру липид-содержащих частиц, но и рискам, ассоциированным с ними (сердечно-сосудистая патология, панкреатит).
Современные ЛНП-ориентированные стратегии снижения ССР достаточно полно и всесторонне разработаны и широко используются, однако остается проблема резидуального риска, в связи с чем вопросы диагностики и лечения ГТГ приобретают все большую важность с учетом их дополнительного влияния на прогрессирование и развитие осложнений атеросклероз-ассоциированных заболеваний.
Не менее серьезной проблемой при тяжелых и экстремальных ГТГ является высокий риск панкреатита, требующий специальных терапевтических подходов. Появление новых таргетных триглицерид-снижающих препаратов, таких как ингибиторы апоC3 и ANGPTL3, активно изучающихся в настоящее время, в ближайшем будущем вряд ли позволит полноценно решить проблему, учитывая неоднозначные результаты исследований и высокую распространенность данного нарушения липидного обмена в популяции. Таким образом, традиционные подходы к терапии ГТГ остаются актуальными и должны более активно и разумно использоваться в широкой клинической практике с учетом преобладающих рисков и вариантов нарушения обмена БТГЛП.
Отношения и деятельность: все авторы заявляют об отсутствии потенциального конфликта интересов, требующего раскрытия в данной статье.
1. Aggarwal R, Bursill C, Figtree GA, et al. Triglycerides Revisited: A contemporary perspective on the assessment and management of cardiovascular risk due to elevated triglycerides. A Consensus Statement of the International Atherosclerosis Society. 2024. https://athero.org/wp-content/uploads/2024/07/IAS_Triglycerides-Revisited-Consensus_Aug2024.pdf.
Список литературы
1. Ginsberg HN, Packard CJ, Chapman MJ, et al. Triglyceride-rich lipoproteins and their remnants: metabolic insights, role in atherosclerotic cardiovascular disease, and emerging therapeutic strategies-a consensus statement from the European Atherosclerosis Society. Eur Heart J. 2021;42(47):4791-806. doi:10.1093/eurheartj/ehab551.
2. Kiss L, Fur G, Pisipati S, et al. Mechanisms linking hypertriglyceridemia to acute pancreatitis. Acta Physiol (Oxf). 2023;237(3):e13916. doi:10.1111/apha.13916.
3. Koopal C, Marais AD, Westerink J, Visseren FL. Autosomal dominant familial dysbetalipoproteinemia: A pathophysiological framework and practical approach to diagnosis and therapy. J Clin Lipidol. 2017;11(1):12-23.e1. doi:10.1016/j.jacl.2016.10.001.
4. Alves M, Laranjeira F, Correia-da-Silva G. Understanding Hypertriglyceridemia: Integrating Genetic Insights. Genes (Basel). 2024;15(2):190. doi:10.3390/genes15020190.
5. Dron JS, Hegele RA. Genetics of Hypertriglyceridemia. Front Endocrinol (Lausanne). 2020;11:455. doi:10.3389/fendo.2020.00455.
6. Hegele RA, Ginsberg HN, Chapman MJ, et al. European Atherosclerosis Society Consensus Panel. The polygenic nature of hypertriglyceridaemia: implications for definition, diagnosis, and management. Lancet Diabetes Endocrinol. 2014;2(8):655-66. doi:10.1016/S2213-8587(13)70191-8.
7. Paquette M, Bernard S. The Evolving Story of Multifactorial Chylomicronemia Syndrome. Front Cardiovasc Med. 2022;9:886266. doi:10.3389/fcvm.2022.886266.
8. Gill PK, Hegele RA. Familial combined hyperlipidemia is a polygenic trait. Curr Opin Lipidol. 2022;33(2):126-32. doi:10.1097/MOL.0000000000000796.
9. Hegele RA. Illuminating the full spectrum of APOE variation. Atherosclerosis. 2023; 385:117311. doi:10.1016/j.atherosclerosis.2023.117311.
10. Ruel IL, Couture P, Gagne C, et al. Characterization of a novel mutation causing hepatic lipase deficiency among French Canadians. J Lipid Res. 2003;44(8):1508-14. doi:10.1194/jlr.M200479-JLR200.
11. Gill PK, Dron JS, Berberich AJ, et al. Combined hyperlipidemia is genetically similar to isolated hypertriglyceridemia. J Clin Lipidol. 2021;15(1):79-87. doi:10.1016/j.jacl.2020.11.006.
12. O'Dea LSL, MacDougall J, Alexander VJ, et al. Differentiating Familial Chylomicronemia Syndrome From Multifactorial Severe Hypertriglyceridemia by Clinical Profiles. J Endocr Soc. 2019;3(12):2397-410. doi:10.1210/js.2019-00214.
13. Quispe R, Hendrani AD, Baradaran-Noveiry B, et al. Characterization of lipoprotein profiles in patients with hypertriglyceridemic Fredrickson-Levy and Lees dyslipidemia phenotypes: the Very Large Database of Lipids Studies 6 and 7. Arch Med Sci. 2019;15(5): 1195-202. doi:10.5114/aoms.2019.87207.
14. Hegele RA, Pollex RL. Hypertriglyceridemia: phenomics and genomics. Mol Cell Biochem. 2009;326(1-2):35-43. doi:10.1007/s11010-008-0005-1.
15. Brahm AJ, Hegele RA. Combined hyperlipidemia: familial but not (usually) monogenic. Curr Opin Lipidol. 2016;27(2):131-40. doi:10.1097/MOL.0000000000000270.
16. Bashir B, Ho JH, Downie P, et al. Severe Hypertriglyceridaemia and Chylomicronaemia Syndrome-Causes, Clinical Presentation, and Therapeutic Options. Metabolites. 2023; 13(5):621. doi:10.3390/metabo13050621.
17. Brahm AJ, Hegele RA. Chylomicronaemia — current diagnosis and future therapies. Nat Rev Endocrinol. 2015;11(6):352-62. doi:10.1038/nrendo.2015.26.
18. Hopkins PN, Heiss G, Ellison RC, et al. Coronary artery disease risk in familial combined hyperlipidemia and familial hypertriglyceridemia: a case-control comparison from the National Heart, Lung, and Blood Institute Family Heart Study. Circulation. 2003;108(5): 519-23. doi:10.1161/01.CIR.0000081777.17879.85.
19. Trinder M, Vikulova D, Pimstone S, et al. Polygenic architecture and cardiovascular risk of familial combined hyperlipidemia. Atherosclerosis. 2022;340:35-43. doi:10.1016/j.atherosclerosis.2021.11.032.
20. Bennet AM, Di Angelantonio E, Ye Z, et al. Association of apolipoprotein E genotypes with lipid levels and coronary risk. JAMA. 2007;298(11):1300-11. doi:10.1001/jama.298.11.1300.
21. Paquette M, Trinder M, Guay SP, et al. Prevalence of Dysbetalipoproteinemia in the UK Biobank According to Different Diagnostic Criteria. J Clin Endocrinol Metab. 2024: dgae259. doi:10.1210/clinem/dgae259.
22. Blokhina AV, Ershova AI, Kiseleva A V, et al. Applicability of Diagnostic Criteria and High Prevalence of Familial Dysbetalipoproteinemia in Russia: A Pilot Study. Int J Mol Sci. 2023;24(17):13159. doi:10.3390/ijms241713159.
23. Wilson C, Mau T, Weisgraber KH, et al. Salt bridge relay triggers defective LDL receptor binding by a mutant apolipoprotein. Structure. 1994;2(8):713-8. doi:10.1016/s0969-2126(00)00072-1.
24. Ji ZS, Fazio S, Mahley RW. Variable heparan sulfate proteoglycan binding of apolipoprotein E variants may modulate the expression of type III hyperlipoproteinemia. J Biol Chem. 1994;269(18):13421-8.
25. Mahley RW, Huang Y, Rall SC Jr. Pathogenesis of type III hyperlipoproteinemia (dysbetalipoproteinemia). Questions, quandaries, and paradoxes. J Lipid Res. 1999;40(11): 1933-49.
26. Koopal C, van der Graaf Y, Asselbergs FW, et al. Influence of APOE-2 genotype on the relation between adiposity and plasma lipid levels in patients with vascular disease. Int J Obes (Lond). 2015;39(2):265-9. doi:10.1038/ijo.2014.105.
27. de Beer F, Stalenhoef AF, Hoogerbrugge N, et al. Expression of type III hyperlipoproteinemia in apolipoprotein E2 (Arg158!Cys) homozygotes is associated with hyperinsulinemia. Arterioscler Thromb Vasc Biol. 2002;22(2):294-9. doi:10.1161/hq0202.102919.
28. Chuang TY, Chao CL, Lin BJ, Lu SC. Gestational hyperlipidemic pancreatitis caused by type III hyperlipoproteinemia with apolipoprotein E2/E2 homozygote. Pancreas. 2009;38(6):716-7. doi:10.1097/MPA.0b013e3181ac6dc1.
29. Henneman P, van der Sman-de Beer F, Moghaddam PH, et al. The expression of type III hyperlipoproteinemia: involvement of lipolysis genes. Eur J Hum Genet. 2009;17(5): 620-8. doi:10.1038/ejhg.2008.202.
30. Balanescu L, Cardoneanu A, Stanciu G, et al. Hypertriglyceridemia Induced Acute Pancreatitis Caused by a Novel LIPC Gene Variant in a Pediatric Patient. Children (Basel). 2022;9(2):188. doi:10.3390/children9020188.
31. Connelly PW, Hegele RA. Hepatic lipase deficiency. Crit Rev Clin Lab Sci. 1998;35(6):547-72. doi:10.1080/10408369891234273.
32. Santamarina-Fojo S, González-Navarro H, Freeman L, et al. Hepatic lipase, lipoprotein metabolism, and atherogenesis. Arterioscler Thromb Vasc Biol. 2004;24(10):1750-4. doi:10.1161/01.ATV.0000140818.00570.2d.
33. Dichek HL, Brecht W, Fan J, et al. Overexpression of hepatic lipase in transgenic mice decreases apolipoprotein B-containing and high density lipoproteins. Evidence that hepatic lipase acts as a ligand for lipoprotein uptake. J Biol Chem. 1998;273(4):1896-903. doi:10.1074/jbc.273.4.1896.
34. Blom DJ, Jones S, Marais AD. Dysbetalipoproteinemia — clinical and pathophysiological features. S Afr Med J. 2002;92(11):892-7.
35. Paquette M, Bernard S, Baass A. Dysbetalipoproteinemia Is Associated With Increased Risk of Coronary and Peripheral Vascular Disease. J Clin Endocrinol Metab. 2022;108(1):184-90. doi:10.1210/clinem/dgac503.
36. Mach F, Baigent C, Catapano AL, et al. 2019 ESC/EAS Guidelines for the management of dyslipidaemias: lipid modification to reduce cardiovascular risk. Eur Heart J. 2020;41(1):111-88. doi:10.1093/eurheartj/ehz455.
37. Блохина А. В., Ершова А. И., Мешков А. Н., Драпкина О. М. Семейная дисбеталипопротеидемия: высокоатерогенное и недостаточно диагностируемое заболевание. Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2021;20(6):2893. doi:10.15829/1728-8800-2021-2893.
38. Goldstein JL, Schrott HG, Hazzard WR, et al. Hyperlipidemia in coronary heart disease. II. Genetic analysis of lipid levels in 176 families and delineation of a new inherited disorder, combined hyperlipidemia. J Clin Invest. 1973;52(7):1544-68. doi:10.1172/JCI107332.
39. Vikulova DN, Trinder M, Mancini GBJ, et al. Familial Hypercholesterolemia, Familial Combined Hyperlipidemia, and Elevated Lipoprotein(a) in Patients With Premature Coronary Artery Disease. Can J Cardiol. 2021;37(11):1733-42. doi:10.1016/j.cjca.2021.08.012.
40. Pallazola VA, Sathiyakumar V, Park J, et al. Modern prevalence of dysbetalipoproteinemia (Fredrickson-Levy-Lees type III hyperlipoproteinemia). Arch Med Sci. 2019;16(5):993-1003. doi:10.5114/aoms.2019.86972.
41. Hopkins PN, Wu LL, Hunt SC, Brinton EA. Plasma triglycerides and type III hyperlipidemia are independently associated with premature familial coronary artery disease. J Am Coll Cardiol. 2005;45(7):1003-12. doi:10.1016/j.jacc.2004.11.062.
42. Hegele RA, Boren J, Ginsberg HN, et al. Rare dyslipidaemias, from phenotype to genotype to management: a European Atherosclerosis Society task force consensus statement. Lancet Diabetes Endocrinol. 2020;8(1):50-67. doi:10.1016/S2213-8587(19)30264-5.
43. Драпкина О. М.; Лимонова А. С., Гарбузова Е. В. и др. Персонализированная профилактика: возможности и ограничения оценки полигенного риска. Российский журнал персонализированной медицины. 2023;3(5):14-21. doi:10.18705/2782-3806-2023-3-5-14-21.
44. Brown EE, Sturm AC, Cuchel M, et al. Genetic testing in dyslipidemia: A scientific statement from the National Lipid Association. J Clin Lipidol. 2020;14(4):398-413. doi:10.1016/j.jacl.2020.04.011.
45. D'Erasmo L, Di Costanzo A, Cassandra F, et al. Spectrum of Mutations and Long-Term Clinical Outcomes in Genetic Chylomicronemia Syndromes. Arterioscler Thromb Vasc Biol. 2019;39(12):2531-41. doi:10.1161/ATVBAHA.119.313401.
46. Guay SP, Paquette M, Taschereau A, et al. Acute pancreatitis risk in multifactorial chylomicronemia syndrome depends on the molecular cause of severe hypertriglyceridemia. Atherosclerosis. 2024;392:117489. doi:10.1016/j.atherosclerosis.2024.117489.
47. Boot CS, Luvai A, Neely RDG. The clinical and laboratory investigation of dysbetalipoproteinemia. Crit Rev Clin Lab Sci. 2020;57(7):458-69. doi:10.1080/10408363.2020.1745142.
48. Cortes VA, Fernandez-Galilea M. Lipodystrophies: adipose tissue disorders with severe metabolic implications. J Physiol Biochem. 2015;71(3):471-8. doi:10.1007/s13105-015-0404-1.
49. Hussain I, Patni N, Garg A. Lipodystrophies, dyslipidaemias and atherosclerotic cardiovascular disease. Pathology. 2019;51(2):202-12. doi:10.1016/j.pathol.2018.11.004.
50. Knebel B, Muller-Wieland D, Kotzka J. Lipodystrophies-Disorders of the Fatty Tissue. Int J Mol Sci. 2020;21(22):8778. doi:10.3390/ijms21228778.
51. Chiquette E, Oral EA, Garg A, et al. Estimating the prevalence of generalized and partial lipodystrophy: findings and challenges. Diabetes Metab Syndr Obes. 2017;10:375-83. doi:10.2147/DMSO.S130810.
52. Bagias C, Xiarchou A, Bargiota A, Tigas S. Familial Partial Lipodystrophy (FPLD): Recent Insights. Diabetes Metab Syndr Obes. 2020;13:1531-44. doi:10.2147/DMSO.S206053.
53. Simha V, Garg A. Inherited lipodystrophies and hypertriglyceridemia. Curr Opin Lipidol. 2009;20(4):300-8. doi:10.1097/MOL.0b013e32832d4a33.
54. Prieur X, Le May C, Magre J, Cariou B. Congenital lipodystrophies and dyslipidemias. Curr Atheroscler Rep. 2014;16(9):437. doi:10.1007/s11883-014-0437-x.
55. Kountouri A, Korakas E, Maratou E, et al. Familial Partial Lipodystrophy: Clinical Features, Genetics and Treatment in a Greek Referral Center. Int J Mol Sci. 2023;24(15):12045. doi:10.3390/ijms241512045.
56. Virani SS, Morris PB, Agarwala A, et al. 2021 ACC Expert Consensus Decision Pathway on the Management of ASCVD Risk Reduction in Patients With Persistent Hypertriglyceridemia: A Report of the American College of Cardiology Solution Set Oversight Committee. J Am Coll Cardiol. 2021;78(9):960-93. doi:10.1016/j.jacc.2021.06.011.
57. Salas-Gonzalez MD, Bermejo LM, Gonzalez-Rodriguez LG, et al. Adherence to 24-h movement guidelines in Spanish schoolchildren and its association with insulin resistance: a cross-sectional study. Front Public Health. 2023;11:1146580. doi:10.3389/fpubh.2023.1146580.
58. Reaven GM. Banting lecture 1988. Role of insulin resistance in human disease. Diabetes. 1988;37(12):1595-607. doi:10.2337/diab.37.12.1595.
59. Beaupere C, Liboz A, Fève B, et al. Molecular Mechanisms of Glucocorticoid-Induced Insulin Resistance. Int J Mol Sci. 2021;22(2):623. doi:10.3390/ijms22020623.
60. Lain KY, Catalano PM. Metabolic changes in pregnancy. Clin Obstet Gynecol. 2007;50(4):938-48. doi:10.1097/GRF.0b013e31815a5494.
61. Lagathu C, Bereziat V, Gorwood J, et al. Metabolic complications affecting adipose tissue, lipid and glucose metabolism associated with HIV antiretroviral treatment. Expert Opin Drug Saf. 2019;18(9):829-40. doi:10.1080/14740338.2019.1644317.
62. Fathallah N, Slim R, Larif S, et al. Drug-Induced Hyperglycaemia and Diabetes. Drug Saf. 2015;38(12):1153-68. doi:10.1007/s40264-015-0339-z.
63. Khan MAB, Hashim MJ, King JK, et al. Epidemiology of Type 2 Diabetes — Global Burden of Disease and Forecasted Trends. J Epidemiol Glob Health. 2020;10(1): 107-11. doi:10.2991/jegh.k.191028.001.
64. Noubiap JJ, Nansseu JR, Lontchi-Yimagou E, et al. Geographic distribution of metabolic syndrome and its components in the general adult population: A meta-analysis of global data from 28 million individuals. Diabetes Res Clin Pract. 2022;188:109924. doi:10.1016/j.diabres.2022.109924.
65. Taskinen MR, Boren J. New insights into the pathophysiology of dyslipidemia in type 2 diabetes. Atherosclerosis. 2015;239(2):483-95. doi:10.1016/j.atherosclerosis.2015.01.039.
66. Duez H, Lamarche B, Valéro R, et al. Both intestinal and hepatic lipoprotein production are stimulated by an acute elevation of plasma free fatty acids in humans. Circulation. 2008;117(18):2369-76. doi:10.1161/CIRCULATIONAHA.107.739888.
67. Ginsberg HN, Zhang YL, Hernandez-Ono A. Regulation of plasma triglycerides in insulin resistance and diabetes. Arch Med Res. 2005;36(3):232-40. doi:10.1016/j.arcmed.2005.01.005.
68. Blasiole DA, Davis RA, Attie AD. The physiological and molecular regulation of lipoprotein assembly and secretion. Mol Biosyst. 2007;3(9):608-19. doi:10.1039/b700706j.
69. Dash S, Xiao C, Morgantini C, Lewis GF. New Insights into the Regulation of Chylomicron Production. Annu Rev Nutr. 2015;35:265-94. doi:10.1146/annurev-nutr-071714-034338.
70. Gugliucci A. The chylomicron saga: time to focus on postprandial metabolism. Front Endocrinol (Lausanne). 2024;14:1322869. doi:10.3389/fendo.2023.1322869.
71. Stahel P, Xiao C, Nahmias A, Lewis GF. Role of the Gut in Diabetic Dyslipidemia. Front Endocrinol (Lausanne). 2020;11:116. doi:10.3389/fendo.2020.00116.
72. Hirano T. Pathophysiology of Diabetic Dyslipidemia. J Atheroscler Thromb. 2018;25(9): 771-82. doi:10.5551/jat.RV17023.
73. Stahel P, Xiao C, Hegele RA, Lewis GF. The Atherogenic Dyslipidemia Complex and Novel Approaches to Cardiovascular Disease Prevention in Diabetes. Can J Cardiol. 2018;34(5):595-604. doi:10.1016/j.cjca.2017.12.007.
74. Scott R, O'Brien R, Fulcher G, et al. Effects of fenofibrate treatment on cardiovascular disease risk in 9,795 individuals with type 2 diabetes and various components of the metabolic syndrome: the Fenofibrate Intervention and Event Lowering in Diabetes (FIELD) study. Diabetes Care. 2009;32(3):493-8. doi:10.2337/dc08-1543.
75. Nichols GA, Philip S, Reynolds K, et al. Increased Cardiovascular Risk in Hypertriglyceridemic Patients With Statin-Controlled LDL Cholesterol. J Clin Endocrinol Metab. 2018;103(8):3019-27. doi:10.1210/jc.2018-00470.
76. Raposeiras-Roubin S, Rossello X, Oliva B, et al. Triglycerides and Residual Atherosclerotic Risk. J Am Coll Cardiol. 2021;77(24):3031-41. doi:10.1016/j.jacc.2021.04.059.
77. Marston NA, Giugliano RP, Im K, et al. Association Between Triglyceride Lowering and Reduction of Cardiovascular Risk Across Multiple Lipid-Lowering Therapeutic Classes: A Systematic Review and Meta-Regression Analysis of Randomized Controlled Trials. Circulation. 2019;140(16):1308-17. doi:10.1161/CIRCULATIONAHA.119.041998.
78. Patel RS, Pasea L, Soran H, et al. Elevated plasma triglyceride concentration and risk of adverse clinical outcomes in 1.5 million people: a CALIBER linked electronic health record study. Cardiovasc Diabetol. 2022;21(1):102. doi:10.1186/s12933-022-01525-5.
79. Gervois P, Fruchart JC, Staels B. Drug Insight: mechanisms of action and therapeutic applications for agonists of peroxisome proliferator-activated receptors. Nat Clin Pract Endocrinol Metab. 2007;3(2):145-56. doi:10.1038/ncpendmet0397.
80. Lamas Bervejillo M, Ferreira AM. Understanding Peroxisome Proliferator-Activated Receptors: From the Structure to the Regulatory Actions on Metabolism. Adv Exp Med Biol. 2019;1127:39-57. doi:10.1007/978-3-030-11488-6_3.
81. Keating GM. Fenofibrate: a review of its lipid-modifying effects in dyslipidemia and its vascular effects in type 2 diabetes mellitus. Am J Cardiovasc Drugs. 2011;11(4):227-47. doi:10.2165/11207690-000000000-00000.
82. Miller M, Stone NJ, Ballantyne C, et al. Triglycerides and cardiovascular disease: a scientific statement from the American Heart Association. Circulation. 2011;123(20): 2292-333. doi:10.1161/CIR.0b013e3182160726.
83. Frick MH, Elo O, Haapa K, et al. Helsinki Heart Study: primary-prevention trial with gemfibrozil in middle-aged men with dyslipidemia. Safety of treatment, changes in risk factors, and incidence of coronary heart disease. N Engl J Med. 1987;317(20):1237-45. doi:10.1056/NEJM198711123172001.
84. Bloomfield Rubins H, Davenport J, Babikian V, et al.; VA-HIT Study Group. Reduction in stroke with gemfibrozil in men with coronary heart disease and low HDL cholesterol: The Veterans Affairs HDL Intervention Trial (VA-HIT). Circulation. 2001;103(23):2828-33. doi:10.1161/01.cir.103.23.2828.
85. Ginsberg HN, Elam MB, Lovato LC, et al. Effects of combination lipid therapy in type 2 diabetes mellitus. N Engl J Med. 2010;362(17):1563-74. doi:10.1056/NEJMoa1001282.
86. Kim KS, Hong S, Han K, Park CY. Fenofibrate add-on to statin treatment is associated with low all-cause death and cardiovascular disease in the general population with high triglyceride levels. Metabolism. 2022;137:155327. doi:10.1016/j.metabol.2022.15532.
87. Kim NH, Han KH, Choi J, et al. Use of fenofibrate on cardiovascular outcomes in statin users with metabolic syndrome: propensity matched cohort study. BMJ. 2019;366:l5125. doi:10.1136/bmj.l5125.
88. Hong S, Kim KS, Han K, Park CY. Fenofibrate's impact on cardiovascular risk in patients with diabetes: a nationwide propensity-score matched cohort study. Cardiovasc Diabetol. 2024;23(1):263. doi:10.1186/s12933-024-02353-5.
89. Das Pradhan A, Glynn RJ, Fruchart JC, et al.; PROMINENT Investigators. Triglyceride Lowering with Pemafibrate to Reduce Cardiovascular Risk. N Engl J Med. 2022; 387(21):1923-34. doi:10.1056/NEJMoa2210645.
90. Skulas-Ray AC, Wilson PWF, Harris WS, et al. Omega-3 Fatty Acids for the Management of Hypertriglyceridemia: A Science Advisory From the American Heart Association. Circulation. 2019;140(12):e673-e691. doi:10.1161/CIR.0000000000000709.
91. Oscarsson J, Hurt-Camejo E. Omega-3 fatty acids eicosapentaenoic acid and docosahexaenoic acid and their mechanisms of action on apolipoprotein B-containing lipoproteins in humans: a review. Lipids Health Dis. 2017;16(1):149. doi:10.1186/s12944-017-0541-3.
92. Bhatt DL, Steg PG, Miller M, et al.; REDUCE-IT Investigators. Cardiovascular Risk Reduction with Icosapent Ethyl for Hypertriglyceridemia. N Engl J Med. 2019;380(1): 11-22. doi:10.1056/NEJMoa1812792.
93. Rodriguez D, Lavie CJ, Elagizi A, Milani RV. Update on Omega-3 Polyunsaturated Fatty Acids on Cardiovascular Health. Nutrients. 2022;14(23):5146. doi:10.3390/nu14235146.
94. Irfan A, Haider SH, Nasir A, et al. Assessing the Efficacy of Omega-3 Fatty Acids + Statins vs. Statins Only on Cardiovascular Outcomes: A Systematic Review and MetaAnalysis of 40,991 Patients. Curr Probl Cardiol. 2024;49(2):102245. doi:10.1016/j.cpcardiol.2023.102245.
95. Roth EM, Bays HE, Forker AD, et al. Prescription omega-3 fatty acid as an adjunct to fenofibrate therapy in hypertriglyceridemic subjects. J Cardiovasc Pharmacol. 2009;54(3):196-203. doi:10.1097/FJC.0b013e3181b0cf71.
96. Moon JH, Kang SB, Park JS, et al. Up-regulation of hepatic low-density lipoprotein receptor-related protein 1: a possible novel mechanism of antiatherogenic activity of hydroxymethylglutaryl-coenzyme A reductase inhibitor Atorvastatin and hepatic LRP1 expression. Metabolism. 2011;60(7):930-40. doi:10.1016/j.metabol.2010.08.013.
97. Myerson M, Ngai C, Jones J, et al. Treatment with high-dose simvastatin reduces secretion of apolipoprotein B-lipoproteins in patients with diabetic dyslipidemia. J Lipid Res. 2005;46(12):2735-44. doi:10.1194/jlr.M500335-JLR200.
98. Gouni-Berthold I, Schwarz J, Berthold HK. Updates in Drug Treatment of Severe Hypertriglyceridemia. Curr Atheroscler Rep. 2023;25(10):701-9. doi:10.1007/s11883-023-01140-z.
99. Filtz A, Parihar S, Greenberg GS, et al. New approaches to triglyceride reduction: Is there any hope left? Am J Prev Cardiol. 2024;18:100648. doi:10.1016/j.ajpc.2024.
Об авторах
А. А. Семенкин
ФГБОУ ВО Омский государственный медицинский университет Минздрава России
Россия
Конфликт интересов:
Россия
Александр Анатольевич Семенкин — д.м.н., профессор, профессор кафедры внутренних болезней и семейной медицины ДПО.
Омск
Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии потенциального конфликта интересов, требующего раскрытия в данной статье
А. Н. Мешков
ФГБУ Национальный медицинский исследовательский центр терапии и профилактической медицины Минздрава России
Россия
Конфликт интересов:
Россия
Алексей Николаевич Мешков — д.м.н., руководитель Института персонализированной терапии и профилактики.
Москва
Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии потенциального конфликта интересов, требующего раскрытия в данной статье
М. В. Ежов
ФГБУ Национальный медицинский исследовательский центр кардиологии им. акад. Е.И. Чазова Минздрава России
Россия
Конфликт интересов:
Россия
Марат Владиславович Ежов — д.м.н., г.н.с., руководитель лаборатории нарушений липидного обмена Научно-исследовательского института клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова.
Москва
Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии потенциального конфликта интересов, требующего раскрытия в данной статье
Дополнительные файлы
- Гипертриглицеридемии ассоциируются с повышением риска сердечно-сосудистых осложнений и острого и хронического панкреатита.
- Повышение уровня триглицеридов может быть обусловлено первичными генетическими нарушеними, вторичными факторами, либо их сочетанием, широко распространенными в популяции.
- Первичные и вторичные гипертриглицеридемии различаются по патогенезу липидных нарушений, спектру богатых триглицеридами липопротеидов, что требует дифференцированных подходов к диагностике и лечению.
Рецензия
Для цитирования:
Семенкин А.А., Мешков А.Н., Ежов М.В. Гипертриглицеридемии — современное состояние вопроса. Часть II: первичные и вторичные гипертриглицеридемии, возможности терапии. Российский кардиологический журнал. 2025;30(2):6240. https://doi.org/10.15829/1560-4071-2025-6240. EDN: SGIPEH
For citation:
Semenkin A.A., Meshkov A.N., Yezhov M.V. Hypertriglyceridemia — current status of the problem. Part II: primary and secondary hypertriglyceridemias, treatment options. Russian Journal of Cardiology. 2025;30(2):6240. (In Russ.) https://doi.org/10.15829/1560-4071-2025-6240. EDN: SGIPEH
Просмотров:
426
Послать статью по эл. почте 